Редакция В декабре прошлого года Комиссия США по международной религиозной свободе (USCIRF) исключила Узбекистан из списка нарушителей религиозных свобод. И казалось, что баланс между религией, вмешательством государства и свободами становится ближе.
Однако 1 мая этого года та же организация рекомендовала госдепартаменту США снова включить нас в список стран, вызывающих особую озабоченность. Причина все в том же — тысячи мусульман заключены в тюрьмы по обвинениям в религиозном экстремизме. Ни один из ранее обвиненных не был полностью реабилитирован. Отмечается преследование и запугивание представителей других религиозных конфессий и организаций.
При правлении первого президента Ислама Каримова многие мусульмане покинули Узбекистан из-за преследований по религиозным мотивам. И речь здесь идет не о сторонниках радикального ислама, а о тех, кто попал в немилость режима за свои убеждения. Теперь они живут по всему миру, многие из них получили политубежище на Западе.
Hook.report рассказывает о том, как простые мусульмане из Узбекистана стали беженцами, почему новые власти хотят вернуть их на родину, хотят ли те возвращения домой и действительно ли это безопасно.
«Могли посадить даже столб»
──────────
Правозащитник Миррахмат Муминов в конце 90-х — начале 2000-х занимался мониторингом судебных процессов, касавшихся людей, осужденных по религиозным мотивам. По его словам, преследованию при Каримове подверглись в основном две категории мусульман. Это ученики и соратники опальных имамов, а также те, чье мнение расходилось с позицией властей по вопросам религии.
— Во времена перестройки в Узбекистане появились независимые имамы, — рассказывает Муминов. — Они открыто выражали свое отношение к тем или иным событиям в стране, как теперь это делают те же блогеры. Порой это происходило в резкой форме. После перестройки власти потребовали от имамов работать в соответствии с государственной политикой, чтобы загнать их деятельность под цензуру. Отказавшихся репрессировали. Среди репрессированных есть такие известные имамы, как Абдували Мирзаев, Абдулахад-кори, Мухаммад Раджаб-кори, Обид-кори Назаров и Рухиддин Фахруддинов. Затем начали преследовать их учеников, единомышленников и поклонников. В основном эти люди подверглись самым ужасным репрессиям вплоть до применения пыток.
По мнению Муминова, преследовались также люди, не согласные с официальной позицией властей по вопросам религии, или те, кто нарушил установленные религиозным комитетом правила.
— Официальная религиозная позиция в Узбекистане основывается на разновидностях мазхабизма, суфизма и тариката, сформированных в советское время. Согласно этой позиции религиозная деятельность должна вестись на основании указаний правительства и политической элиты. Идеологию мазхабизма при Советах разработал официальный комитет по делам религии. И система «государство — комитет — общество» при помощи данной идеологии долгие годы управляла массовым сознанием. Такая политика продолжается и по сей день. Парадокс в том, что эта группа репрессированных верующих отличалась тем, что отделяла государство от религии. Дали бы волю этим людям — в стране сформировалась бы свободная прослойка верующих, живущих в гармонии с национальными ценностями. Основная причина возникновения радикальных взглядов — отсутствие в обществе религиозных свобод.
А в целом преследованиям в той или иной степени подвергся каждый верующий мусульманин, считает Миррахмат Муминов. «Порой людей вносили в «черные списки» за поход в мечеть или за ношение платка. Обвинение Мирзиёева в адрес СНБ — «могли посадить даже столб» — частично подтверждает мои слова. Возможно, не притесняли только тех верующих, которые поддерживали позицию властей по религии», — говорит правозащитник.
Без вины виноватые
──────────
В начале нулевых уроженец Андижанской области Акмаль Набиев оказался за решеткой на восемь лет из-за своих политических и религиозных взглядов. Его обвинили в посягательстве на конституционный строй. Через полтора года Акмаль вышел на свободу по амнистии и уехал в Россию на заработки. Когда он находился там, в Узбекистане против него вновь возбудили уголовное дело по той же статье. Вернуться на родину Акмаль не смог: восемь лет прожил в России, и еще два года — в Украине. В прошлом году Финляндия предоставила Акмалю политическое убежище.
Другой религиозный беженец из Узбекистана Муким Махмуд, проживающий в Швеции, также считает, что его несправедливо преследовали на родине. По словам беженца, с 2000 по 2004 год он отсидел за перевод книги с арабского языка, которую власти посчитали экстремистской. Не спасла Махмуда даже «явка с повинной», когда он добровольно сообщил о своем поступке органам правопорядка.
После тюрьмы преследования продолжились. Особенно они усилились после терактов 2004 года.
Муким не выдержал давления и уехал в Киргизию. А в 2007 году при помощи УВКБ ООН переехал в Швецию.
Информацию о беженцах не принято разглашать ради их безопасности, поэтому даже приблизительное количество узбекистанцев, получивших убежище за рубежом, узнать очень трудно. Но в одной только Швеции их несколько сотен, отмечает правозащитница Дилобар Эркинзода.
Международные организации обвиняли узбекские власти в том, что под предлогом борьбы с религиозным экстремизмом в стране борются с инакомыслием.
«Несмотря на то, что свобода религии гарантирована Конституцией Узбекистана, власти продолжали свою многолетнюю кампанию произвольных задержаний, арестов и пыток мусульман, чья религиозная практика выходит за установленные государством рамки. Более 200 человек были арестованы или осуждены по обвинениям, связанным с религиозным экстремизмом», отмечалось в докладе Human Rights Watch за 2012 год.
Дилобар Эркинзода уверена, что, если бы беженцы из Узбекистана были религиозными экстремистами, как считали власти республики, Запад их не стал бы держать у себя.
— И ООН, и страна, предоставляющая убежище, отдельно изучают каждый случай. Если они признают человека беженцем, значит, на то есть достаточно оснований, — отметила правозащитница.
Возвращайтесь, не посадим
──────────
В начале прошлого года местные власти в Узбекистане стали призывать разыскиваемых лиц вернуться домой, обещая не подвергать их уголовному преследованию. Это касалось и разыскиваемых «религиозников». С Акмалем Набиевым связались сотрудники МВД Шахристанского района и обещали пересмотреть возбужденное против него уголовное дело, если он вернется на родину.
— Мы провели дружественную беседу по телефону. При Каримове такого никогда не было. Сказали, что, если приеду, сами встретят в аэропорту и доставят домой, к родным. Уголовное дело, возбужденное против меня, обещали закрыть. Но именно в тот момент, спустя 10 лет, я, наконец, получил политубежище в Финляндии.
Акмаль пока не планирует возвращаться в Узбекистан. Он считает, что вопреки всем обещаниям его сразу же арестуют. Или арестуют позже, когда он начнет активно бороться за правду.
— Это у меня в крови — увидев где-то несправедливость, не могу открыто не выступить против нее, — говорит Акмаль. — А еще я хочу, чтобы мои дети росли здесь и получили финское образование.
С Мукимом Махмудом правоохранительные органы Узбекистана не связывались, но он, как и Акмаль, пока не верит обещаниям властей.
— Даже если меня не посадят в тюрьму, могут часто вызывать на допрос, оскорблять и задавать глупые вопросы. Я слышу неприятные истории от тех людей, которые уже вернулись. Они рассказывают, что их часто вызывают в правоохранительные органы и оскорбляют там. Я тот человек, которому подобное в свое время сильно опротивело.
На запрос Hook прокомментировать ситуацию с оскорблениями в МВД Узбекистана ответили так:
«В рамках имеющегося уголовного дела лица, находящиеся в розыске, приглашаются в следственное подразделение для проведения ряда следственных мероприятий, где также присутствует его защитник, однако оскорбления в адрес обвиняемого не применяются».
Вернулись, и что?
──────────
В конце марта в Узбекистан вернулся первый разыскиваемый религиозный беженец Ботиржон Ибрагимов из Маргилана. Из-за того, что он вернулся по собственному желанию, его не арестовали — следствие по уголовному делу велось без заключения Ботиржона под стражу.
Однако не всем повезло как Ибрагимову. В июле прошлого года сразу по прибытии в Ташкент арестовали братьев Аброла и Шухрата Дусмухаммедовых. Они были в розыске по обвинениям в экстремизме и вернулись домой, поверив обещаниям властей, что братья на время следствия останутся на свободе. Сначала Дусмухаммедовых увезли в ГУВД, через сутки перевели в СИЗО, а затем отправили в тюрьму в Зангиатинский район Ташобласти.
Беженца Аброра Хидирова, вернувшегося 1 апреля этого года в Узбекистан, также арестовали в аэропорту и увезли в Навоийское отделение МВД. Освободили Аброра через неделю под залог в 10 миллионов сумов.
Можем ли мы говорить о переменах?
──────────
В
конце июня этого года впервые за 13 лет республику удалили из числа наиболее
нетерпимых к религиозным свободам стран. Значимыми
достижениями посчитали помилование и вывод из «черного списка» тысяч заключенных,
осужденных по религиозным мотивам, регистрацию десятка религиозных организаций
и упрощение соответствующих процедур.
Однако по мнению
правозащитника Миррахмата Муминова, ситуация с религиозной свободой по сей день
оставляет желать лучшего.
«Я бы не сказал, что Узбекистан отказался от своей репрессивной политики против верующих. По нашим сведениям, около 5—7 тысяч верующих до сих пор остаются в тюрьмах. Из них две тысячи вышли на колонию-поселение. Тот же суд по хиджабу показывает, в каком направлении идет страна. Пока эту политику не пересмотрят, репрессии, я думаю, будут продолжаться», — сказал Муминов.
По словам политолога Камолиддина Раббимова, объективность происходящих в стране изменений проявляется и в отношении репрессированных граждан:
— В каримовскую эпоху Узбекистан проявил себя как одно из самых репрессивных государств мира. Сейчас мировое сообщество пристально следит за попытками страны превратиться из авторитарного государства в страну со свободной демократической моделью управления. Насколько искренне делаются эти попытки — проявляется в отношении к своим гражданам, в том числе и к тем, которые покинули страну из-за репрессий.
Если отношение к этим гражданам не изменится в лучшую сторону, нет никаких оснований говорить, что в Узбекистане происходят реальные изменения. Один из высших критериев легитимности власти определяется тем, насколько в стране обеспечены права хрупких слоев населения.
Покинувшие Узбекистан верующие сталкивались с нелегитимными, нелегальными и репрессивными преследованиями. Если они вернутся домой и будут жить без какого-либо давления, это приблизит Узбекистан к статусу правового демократического государства. А этот статус — ценнейший ресурс страны.
У нас еще очень много хороших статей! Поэтому подпишитесь на Telegram-канал — там вы точно ничего не пропустите.
──────────
Назар Лукьяненко
