Редакция 
18 октября в Ташкент с официальным визитом прилетит Владимир Путин. Hook попросил заместителя руководителя Лаборатории европейских исследований УМЭД Юрия Саруханяна рассмотреть вопрос с вероятным влиянием России на регион, оценить перспективы сотрудничества и рассказать, к чему ведет перезагрузка отношений между странами.
У российско-узбекских отношений достаточно сложная история развития. Они переживали этапы максимального отчуждения в начале 2000-х годов, максимального сближения, последовавшего после андижанских событий 2005 года, и стабильного дистанцирования после выхода Узбекистана из ЕврАзЭС и ОДКБ.
Каримов всегда считался в российском сообществе крайне сложным партнером. Не секрет, что российские политические элиты воспринимали негативно его внешнюю политику. Последовавшая после прихода к власти президента Мирзиёева перезагрузка сформировала в российском экспертном сообществе и информационном пространстве уверенность в том, что Узбекистан вернется на российскую орбиту влияния. Я бы не стал торопить события, потому что мы все помним, что российские политические элиты славятся поспешными выводами в отношениях с соседями. На мой взгляд, сближение Ташкента и Москвы вписывается в общую картину пересмотра Узбекистаном отношений со своими соседями и партнерами.
Вместе с тем существует ряд факторов, которые позволяют предположить, что российское влияние в стране будет усиливаться. Во-первых, это своеобразный «камбэк» Алишера Усманова. Поступающие новости о его участии в том или ином инвестиционном проекте, его планах стать владельцем ФК «Пахтакор», его признания в любви Узбекистану через российские СМИ говорят о том, что Усманов чувствует себя вполне комфортно и фактически декларирует свои ближайшие планы.
Не стоит забывать и о других базирующихся в России олигархах узбекского происхождения, для которых открылся доступ к рынкам Узбекистана. Учитывая характер российского государственного строя и его олигархический уклон, можно предположить, что так или иначе крупные бизнесмены будут лоббировать не только собственные проекты, но и интересы Москвы.
Учитывая характер российского государственного строя и его олигархический уклон, можно предположить, что так или иначе крупные бизнесмены будут лоббировать не только собственные проекты, но и интересы Москвы.
Во-вторых, трудовые мигранты, работающие в России, чье существование узбекские власти относительно недавно признали. По официальным данным количество работающих в России узбекистанцев составляет свыше 2 млн человек. Согласно статистике, Узбекистан лидер среди других стран ЦА по объему денежных переводов из России. Ташкент в последние годы стремится взять миграционный поток под контроль и даже диверсифицировать направления трудовых мигрантов, однако ждать, что Россия уступит позиции в качестве главного направления миграции, не приходится. Как показала практика соседей, трудовые мигранты в России — не только источник доходов в ВВП, но и неплохой рычаг давления в руках Москвы.
В-третьих, Узбекистан, как и многие страны СНГ, находится в российском информационном пространстве. Телевидение и интернет долгое время находились в коматозном состоянии, а наметившихся в последнее время признаков выхода из него пока недостаточно для того, чтобы конкурировать с российскими СМИ. Поэтому не стоит удивляться тому, что в стране популярны российские каналы и интернет-издания.
Следовательно, необходимо учитывать факт влияния пропаганды, льющейся с экранов телевизоров, публикующихся в пабликах социальной сети «Одноклассники» или в статьях ряда новостных агентств с нескрываемой пророссийской риторикой. Информационная политика РФ подкрепляется и ностальгическими настроениями по СССР, которые в стране достаточно сильны как у представителей старшего поколения, так и, как ни странно, у представителей так называемого «поколения независимости».
Истерика в социальных сетях, разразившаяся вокруг того, что в ходе ЧМ-2018 вещание Матч ТВ, не предоставлявшего контент в прямом эфире для ЦА-региона, прерывалось на время матчей, свидетельствует о высоком уровне информационного влияния российских СМИ в стране и о недоверии граждан к местным ТВ-каналам.
Еще один интересный фактор, на который стоит обратить внимание, — наметившаяся за последние несколько лет синхронизация механизмов российской идеологической риторики с тем, что мы у нас называем «системой ИНН». В частности, за последние несколько лет в риторике российской политической элиты очень четко осели такие понятия, как «особенность менталитета», «попытка сохранить собственные устои и культуру», «необходимость противостояния попыткам уничтожить национальную самобытность», «особый путь развития» и т. д.
Если раньше было сложно представить в российском информационном пространстве серьезные разговоры о духовных скрепах, чуждости того или иного тренда национальному менталитету, то в современных реалиях подобные явления уже никого не удивляют. Узбекистан, несмотря на смену власти, пока не отошел от классических канонов ИНН, долгое время внедряемых в общественный дискурс.
Поэтому намечается ситуация, при которой политическая элита, использующая одинаковые методы внутриполитической пропаганды, будет проще находить общий язык.
Что касается непосредственных интересов России, то ее международное положение остается достаточно сложным. По сути сегодня у Москвы нет союзников. Китай реализует исключительно свою собственную повестку дня и не вмешивается в заварушки, непосредственно его не касающиеся. Другие партнеры по БРИКС также имеют более приоритетные задачи на повестке дня, требующие невмешательства в крупные международные споры.
Отношения со странами СНГ также нельзя назвать безоблачными. Москва с начала 90-х годов относилась свысока к новым соседям, рассматривая их как потенциальную обузу. Тем самым, хоть и частично, но потеряла свое историко-культурное влияние. Более того, Россия не смогла стать т. н. role model для стран СНГ, так как не сформировала привлекательной модели развития и страдает теми же болячками, что и другие страны постсоветского пространства.
Определенные опасения среди стран СНГ (особенно тех, кто имеет общую границу с РФ) вызвали и события 2008 года в Грузии, и казус в Украине, и появление в российской риторике разговоров о незаконности отделения стран постсоветского пространства от СССР. Нельзя также сказать, что партнеры Москвы по интеграционным механизмам Евразийского союза и ОДКБ действуют исключительно в рамках российских интересов и полностью с ней солидарны. Это связано еще и с тем, что зачастую Москва не согласовывает односторонние действия, имеющие влияние на все интеграционное пространство, с остальными странами-членами.
В условиях ужесточающегося санкционного режима Кремлю необходимо провести своеобразную перепись друзей и товарищей. Визит Путина в Ташкент в данной связи выглядит как попытка понять, в какой степени можно рассчитывать на новое руководство Узбекистана. Если проанализировать повестку дня визита, то, по предварительным соглашениям, нельзя сказать, что намечаются какие-либо прорывные договоры. Стороны обсудят и подпишут торговые договоры, договоры в нефтегазовой сфере. Апофеозом, конечно, будет старт строительства первой в Узбекистане АЭС — проекта, который пока оставляет больше вопросов, чем понимания. Сам проект мне видится исключительно как политически мотивированный, нежели экономически. Особенно в свете того, что Узбекистан уже подписывает ряд договоров в сфере строительства солнечных электростанций.
Безусловно, на повестке дня так или иначе будут стоять и вопросы сотрудничества между Узбекистаном и главными российскими инициативами на постсоветском пространстве – Евразийским союзом и ОДКБ. Наметившийся крен в сторону Москвы и максимально дружелюбная риторика Ташкента в отношении Кремля за последние годы дают основания политическим элитам России использовать ситуацию, чтобы сагитировать Ташкент вступить в Евразийский союз. В данной связи узбекскому руководству следует помнить, что Евразийский союз является политическим проектом, а его экономическая составляющая практически не продумана. Поэтому вступление в него может спровоцировать больше проблем, нежели выгод.
Также интересное событие — состоявшееся на днях подписание договора о взаимном использовании воздушного пространства военными воздушными судами двух государств. Ясно, что вряд ли самолеты узбекских ВВС будут каким-то образом пролетать над территорией РФ. Поэтому можно предположить, что данный договор — продолжение попыток России превратиться в более влиятельного игрока в Афганистане. Это подтверждается довольно алармистской риторикой российской военной элиты, постоянно указывающей государствам ЦА на нарастающую террористическую угрозу как извне, так и внутри региона. Вместе с тем этот договор не стоит переоценивать с точки зрения его влияния и значимости.
Все мы помним, что в свое время Узбекистан предоставил США аж целую военную базу, которая была благополучно закрыта из-за возникших разногласий. Поэтому говорить о вступлении Узбекистана в ОДКБ пока рано. Тем более это будет прямым нарушением концепции внешней политики, согласно которой Ташкент отказывается от присоединения к военным альянсам. Возможно, Узбекистан начнет присутствовать на заседаниях организации в качестве наблюдателя. Но, как мне кажется, дружба с ОДКБ, скорее всего, останется дистанцированной, базирующейся на обсуждении задач общего интереса.
В целом следует отметить, что Ташкенту необходимо быть крайне осторожным в выстраивании нового формата диалога с Россией. Понятно, что не считаться с фактором присутствия Москвы в регионе нельзя. Вместе с тем Ташкенту следует сосредоточиться на сугубо экономических связях, причем в основном двустороннего характера.
Я бы не спешил запускать слишком активное политическое сближение и давать повод для каких-то надежд со стороны РФ. Дело в том, что отношения Москвы с остальными странам СНГ демонстрируют крайне нестабильную риторику Кремля. Одно непонравившееся политическим элитам действие может превратить «стратегического партнера» и «близкого друга» в заклятого врага.
Магическим образом всплывают доселе неизвестные факты о том, как в стране «Х» долгие годы ведется антироссийская пропаганда, ущемляются права русскоязычных, располагаются секретные лаборатории ЦРУ и др. Ташкент в данном случае не будет исключением, поэтому следует быть готовым к тому, что в случае того или иного действия страна окажется под шквалом информационной атаки.
Если посмотреть на ситуацию в региональном контексте, то тот факт, что Узбекистан за последние два года превратился чуть ли не в главного хедлайнера и ньюсмейкера региональной повестки дня, побуждает Кремль с повышенным интересом относиться к тому, что происходит в стране. В этой связи, если Ташкент собирается довести до конца свои инициативы по выстраиванию нового формата сотрудничества в регионе и восстановлении геополитической идентичности ЦА, ему важно не попасть под очарование разного рода идей о сопряжении проектов или вступлении вне региональных акторов в структуры сотрудничества.
Подобный сценарий уже происходил в середине 2000-х годов, и мы все свидетели его крайне негативных последствий. Поэтому руководству страны в ходе выстраивания диалога с Москвой следует очень осторожно подходить к региональной повестке дня, сохраняя центральноазиатский вектор своей внешней политики в стороне от узбекско-российских отношений.
